На Руси любовь испокон сродни всякой ереси.
Лунный свет серебрит гладь пруда и волосы сидящей у воды девушки. Я смущенно переминаюсь с ноги на ногу в тени деревьев, боясь нарушить гармонию этой картины. Но, конечно, Луна меня замечает. Откладывает книгу, оборачивается и смотрит на меня своими чудесными серебристыми глазами.
- Привет, Невилл!
Я краснею и подхожу к ней, как-то глупо, неловко протягивая букетик ландышей.
- О, спасибо, - она безмятежно улыбается и с детской непосредственностью зарывается носом в букет. - Это мои любимые цветы.
- Я знаю, Луна... - Мне очень хочется дотронуться до живого серебра ее волос, но я не решаюсь, сижу, весь пунцовый, и любуюсь ею; и я совсем не знаю, что еще сказать...
Луна поднимается выше, и мир становится призрачным, нереальным. Вода, роса на траве, головки цветов, волосы Луны светятся мягким, ровным светом. Я не выдерживаю и касаюсь плеча девушки - чтобы почувствовать, что она живая, не привидение, не морок. Ощущаю ее тепло - и вдруг успокаиваюсь, уверенно притягиваю ее к себе, и она покорно склоняет голову мне на плечо.
- Смотри, фестралы! - почему-то шепотом говорит она; я перевожу взгляд на дальний берег и вижу двух коней, выходящих из леса. - Покатаемся?
Я киваю, понимая, что это дурная идея, но не решаясь отказать ей; я готов пойти еще и не на такое, только чтобы видеть это радостное вдохновение на ее лице. Да и, в конце концов, мысль устраивать свидание ночью у самого Запретного леса тоже умной не назовешь.
Луна приманивает лошадок, и мы летим сквозь темноту, и дух захватывает от восторга.
- Давай долетим до луны? - девушка направляет своего коня почти вертикально вверх и смеется. - Не отставай!
И я, конечно, стараюсь не отстать.
Мы поднялись так высоко, как я не поднимался никогда, но мне почему-то не страшно. Тут холодно, и Луна зябко поводит плечами, да и у меня уже зуб на зуб не попадает. Она по-прежнему держит в руке букет, и мне на мгновение кажется, что цветы заледенели и звенят, как настоящие колокольчики.
Мы выравниваем фестралов и просто молча летим рядом. И пусть небо - не самое комфортное место для жизни, но мы совсем не хотим спускаться на землю...
- Привет, Невилл!
Я краснею и подхожу к ней, как-то глупо, неловко протягивая букетик ландышей.
- О, спасибо, - она безмятежно улыбается и с детской непосредственностью зарывается носом в букет. - Это мои любимые цветы.
- Я знаю, Луна... - Мне очень хочется дотронуться до живого серебра ее волос, но я не решаюсь, сижу, весь пунцовый, и любуюсь ею; и я совсем не знаю, что еще сказать...
Луна поднимается выше, и мир становится призрачным, нереальным. Вода, роса на траве, головки цветов, волосы Луны светятся мягким, ровным светом. Я не выдерживаю и касаюсь плеча девушки - чтобы почувствовать, что она живая, не привидение, не морок. Ощущаю ее тепло - и вдруг успокаиваюсь, уверенно притягиваю ее к себе, и она покорно склоняет голову мне на плечо.
- Смотри, фестралы! - почему-то шепотом говорит она; я перевожу взгляд на дальний берег и вижу двух коней, выходящих из леса. - Покатаемся?
Я киваю, понимая, что это дурная идея, но не решаясь отказать ей; я готов пойти еще и не на такое, только чтобы видеть это радостное вдохновение на ее лице. Да и, в конце концов, мысль устраивать свидание ночью у самого Запретного леса тоже умной не назовешь.
Луна приманивает лошадок, и мы летим сквозь темноту, и дух захватывает от восторга.
- Давай долетим до луны? - девушка направляет своего коня почти вертикально вверх и смеется. - Не отставай!
И я, конечно, стараюсь не отстать.
Мы поднялись так высоко, как я не поднимался никогда, но мне почему-то не страшно. Тут холодно, и Луна зябко поводит плечами, да и у меня уже зуб на зуб не попадает. Она по-прежнему держит в руке букет, и мне на мгновение кажется, что цветы заледенели и звенят, как настоящие колокольчики.
Мы выравниваем фестралов и просто молча летим рядом. И пусть небо - не самое комфортное место для жизни, но мы совсем не хотим спускаться на землю...
Точно и метко. Про них!
)))
И как же воздушно-серебряно они у тебя получились)