Когда при мне упоминают Регулуса Блэка, я вспоминаю совсем не высокомерного слизеринца, ловца команды факультета по квиддичу и лучшего ученика курса, и уж тем более - не юного талантливого Упивающегося Смертью. Я вспоминаю своего младшего брата - смешного, веселого мальчишку, с которым мы очень дружили в детстве.
Мы жили в городе, и к нашему дому не прилагалось не только парка, но даже и маленького заднего дворика. Наша территория заканчивалась на пороге. Играть в комнатах было скучно, старая мебель пахла пылью, и я, ребенок подвижный и активный, очень страдал от бесконечного сидения в четырех стенах.
Регул затворничество переносил гораздо легче - он любил и книги, и тихие игры, любил и слушать разговоры взрослых, от которых меня неизменно клонило в сон. Впрочем, для него, как и для меня, праздниками были те дни, когда мы выбирались на Диагон-аллею. Конечно, родители ни на минуту не отпускали нас от себя, но сама возможность увидеть что-то новое, перекинуться хоть парой слов с незнакомыми, а потому всегда такими интересными людьми не могла не радовать.
Летом, когда мне было восемь лет, а Регулусу, соответственно, семь, наши родители решили навестить всей семьей брата матери, Кигнуса. Нет, конечно, мы были знакомы и с дядей, и с его женой, и с их старшими дочерьми, но в гостях у них никогда раньше не были. Я с нетерпением ждал смены наскучившей мне до тоски обстановки и старательно вдохновлял побаивающегося жизни в чужом доме Регулуса.
В назначенный день отец взял меня на руки, бросил в камин щепотку порошка и шагнул в зеленое пламя, мгновенно перенесшее нас в дом наших родственников. Вслед за нами из камина вышли мать с Регулом, и дядя с тетей рассыпались в приветствиях и выражениях своей радости от нашего присутствия. Когда официальная часть наконец закончилась, нас познакомили с нашей младшей кузиной, Нарциссой, которую мы раньше не видели, и отпустили вместе с ней в парк, сказав, что старшие девочки появятся ближе к обеду.
Надо сказать, я не очень дружил с сестрами - Беллатриса раздражала меня своим высокомерием, а с Андромедой мне было просто скучно. Не особо понравилась мне и Цисси - она все строила из себя настоящую леди и очень гордилась тем, что, в отличие от нас, уже не первый год учится в школе, а, значит, намного умнее нас.
Впрочем, стоило нам выйти из дома, как и раздражение, вызванное сестрой, и ее собственная чопорность куда-то испарились.
Парк был чудесен. Аккуратно подстриженные кусты, старые деревья в несколько обхватов толщиной, яркие клумбы и покрытые полевыми цветами лужайки ласкали наши уставшие от однообразия и полумрака глаза.
Первые пару часов мы бегали по всему парку, то играя в догонялки или прятки, то просто радуясь солнцу и свободе. Парк был небольшим, и мы очень скоро излазили его весь, но нам он все равно казался просторным и прекрасным.
В конце концов Цисси устала, да и Регулус тоже, и мы уселись на заросшей ромашками полянке - прямо на траву, не заботясь о чистоте своих дорогих костюмчиков.
Я до сих пор помню все до мелочей: Нарцисса, раскрасневшаяся, с растрепавшимися волосами, объясняет моему брату, как плести венок, а потом со смехом возлагает на его голову их совместное творение. Я блаженно растянулся на мягкой, восхитительно пахнущей траве и с улыбкой наблюдаю за ними. Регулус замечает мой взгляд, поворачивается ко мне, гордо поднимает голову:
- Смотри, Сириус, я король!..
Я смотрю. На хрупкие белые цветы с желтыми серединками, ярко выделяющиеся на фоне черных волос. На сияющее от радости лицо. На испачканные зеленью ладошки. И мне как никогда хочется сказать ему, что я его очень-очень люблю, что я счастлив иметь такого брата, что мы всегда будем вместе - но я не нахожу слов, и только продолжаю улыбаться...
Конечно, это был не единственный наш счастливый день, но почему-то он запомнился ярче других. И именно эту картину я вспоминаю, когда кто-то произносит имя моего давно погибшего брата: маленький Регулус на залитой солнцем лужайке. Ромашки. И - радость...