В поместье пусто и холодно. Сын на работе, а муж... Муж на очередном слушании его дела. Январский мороз заставляет трескаться деревья в парке. Наша старая домовиха пыталась хотя бы напоить меня горячим чаем, но я отказалась - кажется, от беспокойства я не смогу даже чашку в руках удержать, не говоря уж о том, чтобы что-то из нее пить.
Я брожу по поместью - бестолково, бессмысленно. Лестница-коридор-гостиная-комната сына-снова лестница... Вверх, вниз, снова вверх... Наконец я останавливаюсь возле узкого лестничного окошка. Стекло сплошь покрыто ледяными узорами и я, как в детстве, дыханием протапливаю себе "глазок". Впрочем, смотреть за окном особо не на что - парк так же пуст, как и дом. Снега в этом году почти нет, и серая гладь замерзшего пруда ярко выделяется на фоне черной земли. Я стою у окна и неотрывно смотрю на ровный, как зеркало, лед; у Люциуса глаза точно такого же цвета...
Он, в отличие от меня, не изводит себя страхами. Он относится к жизни, как к игре - интересной и любимой, но все же - только игре. Он азартен, и, пожалуй, он хороший игрок. Ему нравится просчитывать ходы, искать выходы из сложных ситуаций, строить хитрые комбинации... Сегодня утром я, стараясь скрыть тревогу, спросила:
- А если ты все-таки проиграешь?
Он беспечно улыбнулся.
- Глупости, Цисси. Пока я жив - я всегда могу отыграться.
Да, он, конечно, прав. Какой бы крупной ни была неудача, пока человек жив - он не проиграл. Даже если он проиграл все, кроме жизни.
Наверное, поэтому моего мужа не сломил Азкабан. Дементоры высасывают радость, а не мысли. Люциус прекрасно умеет прятать свои эмоции, оставляя работать только мозг. Вместо того, чтобы переживать, вспоминать что-то, бояться, любить или ненавидеть, как остальные узники, он просто равнодушно обдумывал пути решения проблемы и планы на несколько ближайших лет. Не то чтобы они ему пригодились по выходу из тюрьмы, но он, по крайней мере, сохранил рассудок. Как сказал он сам: "Чтобы сохранить рассудок, им надо пользоваться". Что же, с этим у него никогда не возникало трудностей...
Я слышу стук двери и шаги в холле, и стремительно спускаюсь по лестнице. Муж обнимает меня - усталый, спокойный, уверенный; от него пахнет морозом и вековечной министерской пылью. Я прижимаюсь щекой к бархату мантии и несколько мгновений просто наслаждаюсь тем, что он рядом; потом решаюсь спросить:
- Как все прошло, Люци?
Он нежно целует мои волосы и отвечает таким мальчишески-довольным голосом, что мне хочется рассмеяться:
- Кажется, я выигрываю этот раунд, дорогая.
Я поднимаю голову и смотрю, не отрываясь, в его серые, как лед, глаза. И думаю, что мало кто знает, каким теплым бывает лед...